Окончание детства — это такой период, когда представляется, что все еще впереди, и жизнь кажется полной и чудесной. Когда мысли о ее смысле не тревожат душу, и сердце не испытывает того томления, которое предшествует еще невнятному, но сладкому ожиданию счастья. С девчонками класса отношения складывались просто – также как и с пацанами, но с оттенком снисходительности.
Девочки класса, которые в этот период жизни, обычно, обгоняют в своем развитии мальчиков, часто поглядывали на него не так, как на остальных мальчиков – а вроде с некоторым значением. Но эти взгляды его не трогали. В классе к нему относились почти все достаточно хорошо. С начала учебы к нему приклеилось прозвище Ласточка — то ли от его фамилии, то ли за его характер: живой, непоседливый, общительный и не крикливый. Витя — Ласточка был не вредным и не ябедой. Учился легко, без жадности давал списывать. Что еще нужно для авторитета? Однажды одна из самых серьезных девочек класса неожиданно ему сказала: «Я тебя люблю». В ответ он рассмеялся. А она заплакала. Потом, он часто чувствовал на себе ее осуждающий взгляд. Со временем осознал, что смеяться в таких случаях неуместно и грешно. А тогда это была его простая естественная реакция. Применительно к себе — это было очень смешно – любовь! Какая к черту любовь, и что она означает? Пацаны уже понимали: любовь – это значит целуются, а потом еще другие стыдные вещи делают. Даже знали – какие. Так что, теперь с ней целоваться и все такое?
В жизни много более привлекательного. Сбежать с уроков – полное ощущение счастья. Почему-то особо привлекает то, что считается запретным. Любимым местом было озеро. Летом – целыми днями проводили на берегу. Лето – золотая пора.
В тот год зима была ранняя и снежная. На зимние каникулы катались на санках по улице, круто спускающейся к озеру. Домой Виктор приходил поздно вечером, с красной, вспухшей от мороза мордой и, как правило, в порванной куртке. Мать, зашивая куртку, ругалась, прятала санки. Однажды, пришел домой окровавленным. Санки на крутом участке развалились и он расцарапал себе все лицо. В общем, каникулы проходили весело, только закончились неожиданно быстро.
На завтра уже идти в школу. Впрочем, Виктор привык принимать жизнь такой, как она есть. В школу, так в школу!
В этот первый после каникул день все и случилось. Виктор вошел в класс и пошел к своей парте – третьей в переднем ряду. И тут он увидел ее. Девочку. Она стояла у последней парты в соседнем ряду и пока он шел к своей парте, смотрел на нее. Шел и смотрел ей прямо в глаза. Она тоже смотрела и не отводила своих глаз. Может быть в этом все дело? А может его поразили ее спокойная поза и умиротворенное лицо. Что-то в ней было притягательное. Хотя внешне она выглядела как все — аккуратная школьная форма, скромная прическа. Разве что глаза. Синие, как небо, они словно притягивали Подумалось: таких он еще не встречал. Откуда она появилась, не с небес же?
Виктор дошел до своей парты, остановился, но не сел, а продолжал смотреть на нее. Она оставалась спокойной и, как бы в ответ на его взгляд, улыбнулась. Приятная улыбка, как и вся она сама. С этого момента Виктор при каждом удобном случае бросал взгляд в ее сторону, и почти всегда получал ответный.
С первых дней своего пребывания в классе, Катя – так звали новую девочку, своим поведением резко отличалась от остальных. Она не хихикала и не визжала дурным голосом, не шепталась с заговорщицким азартом с другими девчонками. При любых «заварушках», случавшихся в классе, оставалась подчеркнуто спокойной и держалась с достоинством. Да, пожалуй, главной ее чертой было именно достоинство. Виктора удивила ее необычная фамилия, он для себя решил, что она имеет греческое происхождение. Это создавало ей дополнительный ореол некоторой загадочности.
Как-то зимой в их классе не состоялся урок физкультуры, и класс был отпущен на улицу. Начались обычные школьные игры: мальчишки атаковали снежками девчонок, те, в свою очередь, пытались отомстить – натереть лицо снегом, или бросить ком снега за шиворот. Виктор догнал Катю и легонько бросил в нее снежок, стараясь не попасть в лицо. Катя, в ответ стала мягкими движениями натирать снегом его лицо. А он стоял, блаженно улыбаясь. При прикосновении ее рук, пахнувших земляничным мылом, его охватило странное чувство – беспокойства и одновременно умиротворенности. В ее руках снега уже не было, она своей рукой просто гладила его лицо. Потом заглянула ему в лицо с немым вопросом: «Ну, что?». Он ее обхватил, как будто хотел повалить в сугроб – таковы правила игры. Но не смог. Получилось, что он обнял ее и замер. Их лица оказались рядом. Она смеялась и оба были счастливы. Фактически это были их первые объятия, и первое проявление любви. С этого момента Виктор обрел беспокойство — постоянно думал о ней, мечтал, как они встретятся наедине. Придумывал, как сделать что-нибудь такое, чтобы ей было приятно. Он купил земляничное мыло и каждый вечер, ложась спать, нюхал его. И засыпал с хорошим настроением.
До самой весны у него сохранялось это внезапно возникшее чувство странной влюбленности – уже не детской, но и еще не взрослой. Он не мог представить, что они смогут целоваться. Или, что он мог бы, например, погладить ее грудь. Хотя, если бы такое случилось, Виктор оказался бы наверху блаженства. Она для него не была еще женщиной. Она была девочкой — ангелом, которая потом, когда-нибудь может превратиться…в ого? Он этого еще не осознавал. Женой? Как-то пошло. Его девушкой? Он слышал такие выражения, но не представлял, как это может сочетаться с тем, что все его друзья — лихие, в общем, пацаны, и о девчонках говорят с презрением. Хотя ему уже снились сны, в которых являлись девочки в таком виде, что ему самому после просыпания становилось стыдно.. Ничего подобного он не мог представить о Кате. Она в его мыслях занимала особое место.
Один раз Виктор подрался из-за нее. В классе был у них пижонистый парень. Пацаны звали его Люсьман – Фамилию он имел Шварцман, и странное имя – Люся. Он был на голову выше Виктора и выглядел старше. Занимался в какой-то спортивной секции и ходил в музыкальную школу. Вообще держался от всех обособленно, явно подчеркивая свое превосходство. Люсьман ни с кем из пацанов не дружил и любил поиздеваться над девчонками. Однажды он достаточно сильно дернул Катю за косу. Виктор оказался рядом, и тут же изо всей силы обрушил ему на голову свой увесистый портфель. Это было равноценно объявлению войны. От неожиданности Люсьман втянул голову в плечи, но вызов принял: «Я к вашим услугам, сэр, в известное время в известном месте». Так назначались турнирные поединки, которые регулярно проходили после уроков на дальнем дворе – за школой.
Виктор проиграл поединок еще до его начала. Он встал напротив соперника и, улыбаясь, стал ждать нападения – раз обиженным был Люсьман, ему и нападать. Люсьман пристально и со злостью уставился прямо в глаза Виктору и через несколько мгновений нанес сильный и точный удар, угодивший прямо в глаз противнику. Виктор схватился за пораженный глаз, который пронзила сильная боль и выбыл из дальнейшего боя.
Когда Виктор отнял свою руку от глаза, из него вместе со слезами сочилась кровь. Противник стоял напротив и ждал ответа Виктора, когда же он понял, что продолжения не будет, довольно заулыбался и протянул для примирения руку. Виктор руку оттолкнул, хотя, что уж тут? Все было честно. Удар был поставленным, а Виктор оказался элементарно расслабленным и не готовым к жесткому бою. Через много лет судьба их снова свела в обстоятельствах уже совсем других.
Как-то неожиданно кончилась весна, и подошли летние каникулы. После последнего звонка все весело начали разбегаться. И Виктор, подхваченный общим настроением свободы помчался прочь от школы. Уже отмахав целый квартал, вдруг вспомнил о Кате и остановился в растерянности. Вернуться? Вряд ли она осталась и ожидает его. Они ни о чем таком не говорили. Впрочем, они друг с другом вообще ни разу не разговаривали. Так, обменивались междометиями и только смотрели друг на друга. Смотрели влюбленными глазами. «А ладно». — Он махнул рукой. Может летом как-нибудь увидятся. В кино, например, или в парке, где он любил гулять вечерами. Ведь впереди целое лето! В крайнем случае, в сентябре снова встретятся в школе. А пока много дел. Планировался с пацанами большой поход. Дел много.
А Катя, выйдя из школы, увидела только спину Виктора, который с каким-то остервенением улепетывал прочь от школы. Она посмотрела вслед ему долгим взглядом и пожала плечами. Как же так? Он ей на прощание ничего не сказал. А они расстаются на целое лето. Три месяца! Три месяца лета – это же целая жизнь! Она ждала, что он подойдет, и они пойдут куда-нибудь гулять. Может быть он возьмет ее за руку, и они будут разговаривать, разговаривать, разговаривать… Они еще не разу и не разговаривали. Только обменивались взглядами. Ей казалось, что эти взгляды сделали их уже близкими людьми, а теперь они вот так расходятся молча, как будто они ничего друг для друга и не значат. Это выглядело, как предательство. И куда это он так понесся? Может специально, чтобы с ней не остаться наедине? Подумаешь! Ну и не надо.
Катя долго в растерянности стояла во дворе школы, затем медленно побрела домой. Она еще не знала, что ее первая любовь на этом закончилась.
Летние игры увлекли Виктора. У него было много друзей и много дел. Однажды он о ней вспомнил и пошел к ее дому. Он решил, что если встретит Катю, то смело подойдет, легко о чем-нибудь заговорит. Пригласит в кино или погулять. Катя так и не появилась. Он даже за это на нее обиделся. Виктор еще не знал, что Катя вместе со своими родителями переехала в другой город.
Когда Катя первый раз услышала в телефоне голос Виктора, сердце ее забилось еще до того, как она узнала его голос. Собственно, она его и не узнала, и не могла узнать. Она его просто никогда и не слышала, но сразу почувствовала – это он! В горле запершило, едва справившись с голосом, она назначила встречу. Когда, где? На набережной возле университета. Через час успеешь?
Глава 2 Двадцать лет спустя
